Грязная буйная штучка - Страница 19

Я чуть не споткнулся, когда он это сказал, потому что, господи боже, мой пресс все еще болит после вчерашнего секс-марафона с Харлоу.

— Проблемы все еще будут ждать тебя, когда ты вернешься. Ты меня понял? Веселись.

Я прохожу мимо высокого кирпичного здания справа от меня и заглядываю в окно. Смотрю на свое отражение с оживленной улицы, но тут же останавливаюсь и стою, как вкопанный. Потому что там за столиком, хмуро уставившись в ноутбук, сидит Харлоу.

Повеселиться, значит.

— Да, я понял.

* * *

Как только я вхожу, мне улыбается сидящая за небольшим подиумом администратор. Она в какой-то степени горячая, выглядит, как пин-ап модель и хорошо бы смотрелась на капоте винтажного автомобиля. У нее короткая прическа фиолетового оттенка с небольшим пробором на бок, на губах и в носу пирсинг, обе руки расписаны цветными татуировками. Я почти готов перезвонить Колтону, это девушка точно в его вкусе.

— Я сяду там, — улыбаясь, говорю ей и показываю туда, где сидит Харлоу, все еще одна, все еще смотрящая в экран ноутбука, внимательно изучая все, что она там нашла. Она на секунду берет свой телефон, пролистывает его и кладет обратно.

Администратор улыбается мне в ответ и позволяет пройти, подавая меню и подмигивает, до того как я успеваю отвернуться. Здесь темно и, слава богу, прохладно. Октябрь на Ванкувере довольно промозглый. В Сан-Диего же словно начало лета. Вечное лето. Не удивительно, что почти все местные такие расслабленные.

Гладкие черные подушки, диваны вдоль стен, расставленные в виде небольших зон в ближайшей половине ресторана, и высокие столы и стулья в другой. Это место скорее похоже на бар, чем на пиццерию.

Харлоу сидит за длинным деревянным столом. На ней сегодня желтая юбка, а ее загорелые ноги, обутые в коричневые сандалии, закинуты на рядом стоящий стул. Волосы у нее собраны в узел, одновременно и беспорядочный, и замысловатый, а когда я подхожу ближе, я более чем рад заметить небольшой засос на ее плече.

— Здравствуйте, мисс Вега, — говорю я.

От звука моего голоса она подпрыгивает, поднимает глаза, ее улыбка исчезает, переходя в изумление… и, возможно, расстройство.

— Финн.

Я замечаю, как она отодвигает ноутбук, когда сажусь на стул напротив.

— Пожалуйста, — говорит она сухо. — Присаживайся.

— Знаешь, я прямо слышу, как ты закатываешь глаза, когда это говоришь, — отвечаю я. — Это талант.

К нашему столику подходит официантка, и я обнаруживаю, что у Харлоу только стакан чая со льдом.

— Я буду то же самое.

Я возвращаю взгляд на Харлоу и вижу, что она наблюдает за мной.

— Планируешь тут остаться?

— А почему бы и нет, похоже, тут круто.

Она хмыкает в ответ — ее шея краснеет, и она делает вид, будто я не связывал и не трахал ее три дня назад — и снова смотрит в свой телефон.

— Во сколько тебе надо уходить? — спрашиваю я.

Она качает головой.

— Мне никуда не надо.

Я притворяюсь, что смотрю на часы.

— Не хочу показаться назойливым…

— Верится с трудом, — перебивая, бормочет она.

— …но ты же вроде работаешь?

— Работаю, — говорит она, глядя больше на экран, чем не на меня. Ее глаза все еще опущены, и небольшая подвеска у нее шее немного покачивается при каждом ее вдохе. Я с легкостью вспоминаю, как она выглядела, лежа на спине, когда из одежды на ней только цепочка и моя веревка вокруг…

Так, соберись, Финн.

— Разве ты не должна быть в офисе или с девочками на обеде?

Она нарочито медленно закрывает свой ноутбук.

— Не сегодня.

— Почему?

Она определенно начитает раздражаться от моих вопросов, и это, признаться, еще больше разжигает мое любопытство.

— Потому что сегодня я не работаю. Мама плохо себя чувствует. Мне нужно было найти кое-какую информацию.

— И чем же ты занимаешься на работе?

— Я практикант на канале NBC.

Я опять показательно смотрю на часы, сейчас, правда, еще более драматично. На часах 12 часов дня, вторник, она сидит в пиццерии, уставившись в свой ноутбук, и играет в телефоне.

— На полставки, — поясняет она. — Я работаю около двенадцати часов в неделю. — двенадцать? Видя мое изумленное выражение, она переспрашивает: — Что?

— Не оплачиваемая?

— Я прак-ти-кант, — произносит она более медленно, чтобы было понятней. — Я хочу работать в киноиндустрии, и для начала нужно с чего-то начинать, а NBC находится здесь.

— Понятно. И что, ты приносишь кофе и всякое такое?

— Время от времени.

— А они ничего не перепутали? Ты же дочка кинозвезды и большой голливудской шишки, и они сделали тебя подающей кофе девочкой?

Я подшучиваю над ней. В смысле, мне интересно, чем все закончится.

— Я не только этим занимаюсь, — отвечает она, глядя на меня, улыбаясь и понимая, что я издеваюсь. — Вообще-то да, они заставляют меня делать паршивую работу именно потому, кем является мой отец. Столько, сколько я себя помню, я работала с ним и знаю куда больше, как создаются фильмы, чем люди, на которых я сейчас работаю. Но папа всегда говорил, что сначала я должна заработать уважение через смирение, поэтому я сейчас на этой работе. Но я не всегда буду этим заниматься.

Ха. Это было неожиданно и немного настораживает, ведь именно также сказал бы и мой отец.

— Так ты закончила колледж по специальности…

— Связи.

— А-а, связи. Ты типа спец по Твиттеру и Фэйсбуку?

Она складывает губки, игриво изучая меня.

— Ты слышал про Твиттер?

Ох, ее стоит отшлепать за это.

— А ты что здесь делаешь? — спрашивает она и начинает убирать свой серебристый ноутбук в сумку. — Не таинственные ли дела тебя сюда привели?